О СТИЛЯХ ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА
К июню 24-го Москва уже захорошела до предела и изрядно оквадратилась. Если Москва дореволюционная была златоглавой, постреволюционная – ветхой, сталинская – высотной, хрущёвская – пятиэтажной, брежневская – типовой, лужковская – китчевой, то вот собянинская Москва – это даже не прыгающая плитка, а коробочный силуэт. Прямоугольный бешеный ритм превратил Москву из города, как точно заметил кто-то из публичных москвичей (сорян, забыл, кто именно это сказал), в стройку. Стройку имени Москвы, ну, как канал им. Москвы. Вот с этого собянинского лика столицы в стиле кубизм я, пожалуй, и начну июньский фоторассказ. Поехали, вот она: Москва, июнь 2024.
Белая площадь, именуемая в простонародье Белой лошадью, славится не менее белой церковью с длинным и как бы старинным названием: старообрядческий Храм святителя Николы Чудотворца у Тверской заставы. Старообрядческая диаспора – это отдельный разговор, который в первую очередь даже не о религии (и тем паче не о вере непреклонной), а скорее о бизнесе и финансовых потоках. Скажем, благодаря старообрядческому общаку (как уверяют скрижали) взошла звезда мегапопулярного бизнесмена второй половины XIX века Петра Ионовича Губонина. Но это уже точно совсем другая история. А Белая церковь на Белой лошади была построена под самую революцию, её даже освящать пришлось уже при большевиках. Не сказать, чтобы здание с архитектурной точки зрения было уникальным… Нет, конечно, оно уникальное, потому как не типовое, но ничего особенного в этом упрощенном до функционального модерна богоугодном здании нет. Типичный жлобский псевдорусский стиль, главным достоинством которого является его экономичность. А после того, как в нулевые, при Лужкове, вокруг церкви снесли все исторические здания и построили удивительно уродливый трёхкорпусной бизнес-центр (заканчивали эти стекляшки уже при Собянине), Никола стал и вовсе каким-то непришейным строением, напоминающим побелкой и глухими стенами общественный туалет. Разве что вид на церковь в проёмах стеклянных корпусов внезапно завирусился и стал классическим фотолуком в среде столичных хипстеров и начинающих инстасамок. На самом деле церковь относительно неплохо смотрится с высоты, благодаря смещению акцентов. Или это только кажется.
Ну, если уж совсем сместить акценты, взболтать (но не смешивать) и покрутить, то становится куда интереснее (жаль, что архитекторы не додумались до такого варианта).
Но кто же будет тратить деньги и время на такие мелочи? Первое требование для церквей какое? Красота, надежность, качество? Нет. Каноничность, традиционализм, эффектность? Тоже нет Самое главное для московской церкви – пешая доступность из любой точки города. Где бы ты ни находился, рядом обязательно должна быть хоть какая церква, хоть деревянная, хоть из говна и палок, но чтоб любой калика перекатный до неё добраться мог собственными силами. Вот и мятый купол Никольской церкви (особо – колокольни) не производит впечатления даже на солнце. А уж если ветер подует, то смотреть на хлопающие по ветру листы обшивки, покрытой нитридом титана даже как-то немного стыдно. Почти так же, как профессору Преображенскому на дело рук его.
Последние годы (особенно после начала войны) Москва начала хорошеть такими бешеными темпами, что просто диву даёшься, откуда средства берутся. Аллах с ними, со средствами, но кто успевает подписывать разрешения на снос-строительство в таких космических масштабах? Наверняка в московском правительстве сейчас целый отдел подписантов, которые только и делают весь день, что подписывают разрешения девелоперам. А второй отдел подписывает разрешение на работу мигрантам, стекающимся на московские стройки прямо со всех возможных вокзалов. Кстати, о вокзалах. На Белорусской, например, застроили всё вокруг с такой плотностью, что сам вокзал теперь весьма проблематично разглядеть. Но при желании…
Следующая фотография лично мне кажется лишней. Я даже не знаю, чем меня привлекла эта сценка. Но по какой-то глупой прихоти я её сделал и (в отличие от сонма других фотографий) выкидывать не стал. Искусственные деревья в каменных джунглях. И такой же ненастоящий садовник.
Ловко это, конечно, ввернуть слово «садовник» перед фотографией, имеющей прямое отношение к слову «сажать». Я не хотел, так получилось, честное слово. Но в самом деле получилась такая вот нелепая подводка к не самой известной и уж точно не самой популярной достопримечательности – Пугачевской башне. Сразу замечу, что Пугачевская башня – это которая круглая, а не квадратная (я вообще не уверен, что у квадратной есть какое-то название кроме инвентарного номера).
Происхождение названия башни вполне очевидно: в её подвале в 1775 году содержался до казни Емельян Пугачев. Сама же башня была построена в 1771 году и до 1775-го называлась незамысловато – «Южная». Казалось бы, такая историческая постройка и не популярна. С чего бы? Всё даже проще, чем с наименованием – она является частью Бутырской тюрьмы (или как у нас говорят – Бутырки). Кто захочет добровольно стать её посетителем? Как мудро советует старинная русская поговорка: не лезь в Бутырку!
А вот подводка со словом «ветер» бездарно пропала, но сам ветер (точнее, его последствия) никуда не делся. Прошёлся он в июне по Москве не единожды и весьма крепко. Иногда кажется, что все эти ветры подрабатывают на полставки в московской мэрии, но нет, конечно же, у слепой стихии ни выдумки, ни амбиций, ни масштаба – с вырубкой лесов московскими властями никакой ураган не сравнится. Так что, деревья падают, но у вас шансов пострадать от них – один на миллион. Впрочем, кому-то от этого не легче. Но и на это есть мудрая старинная русская поговорка: не стой под кроной!
Можно было бы назвать снимок по банальной ассоциации «Преступление и Наказание», но какое уж тут наказание? И главное – кому? Ветру пофиг – он улетел, дереву – теперь тоже пофиг, оно тоже «улетело». Так что если кому это и наказание, то только работникам жилищно-коммунальных служб. Это просто месть, пляски на костях. И владельцу бывшего автомобиля от неё так же не легче, как и от мизерного шанса попасть под раздачу.
По поводу следующего снимка я бы и рад пошутить, но ведь посадить могут или табло начистить. Поэтому лучше промолчу. Sapienti sat.
А ещё в июне расцветают московские липы. И отцветают. Люблю эстетику распада. Ещё я липовый чай люблю, но в Москве липовый цвет собирать нельзя – козленочком станешь.
Далее следует концептуальная серия из четырёх фотографий, которую можно было бы привязать к искусству и что-то такое промямлить про уличных художников, но… Во-первых, это почти официально выделенная для политкорректных упражнений так называемая «народная стена граффити». А во-вторых, последний настоящий уличный художник (Philippenzo) из России уехал в прошлом году, а самый известный московский (Zoom) в том же году умер. Так что нам осталось то, что осталось. Другого стрит-арта у меня для вас нет.
Но есть, есть ещё в городе тайные художники, не скрученные путами компромиссов и соглашений. Ходят они своими тайными тропами и оставляют истинно народные тайные шедевры, в которых нет ни капли наносного самолюбования, а только чистое беспримесное чувство момента. Остановись, прохожий, посмотри, улыбнись.
И уж точно никак нельзя обойти вниманием настенно-наскальную живопись в Большом Дровяном переулке. Это же прямо картина Гойи с названием «Примитивизм вкупе с гигантизмом рождает чудовищ». Впрочем, как ни назови, а есть этом народном граффити что-то наше родное, народное, протестное.
Как же быстро время мчится назад. Вынырнув из нулевых, окунулись в преддевяностые, потом в застойные годы совка, а сейчас стремительно рубим тропу в тридцать седьмой, к кульминации правления Ус[с]атого Параноика. Вот вам и на эту тему картинка, так сказать, ностальгия по будущему.
Прежде чем перенестись в другую локацию по горизонтали, попробуем перенестись ненадолго вверх. Ах, да, это надо было бы назвать рекламной интеграцией, если бы нашёлся сумасшедший, готовый заплатить за фотографию. Но дураков нет, поэтому и рекламой называть не буду. Просто толковое место для корпоративов или весёлых сабантуев с друзьями: ресторан «Доктор На Крыше». Совершенно чумовое в своем сюрреализме место. Вы входите в обыкновенный медицинский центр (раньше, вроде бы, это была вообще поликлиника). Останавливаетесь перед турникетами, находите на стене телефонный аппарат (с трубкой на проводе, как и положено). Набираете таинственный код (его, наверное, каждый день меняют, чтобы враг не догадался), который вам сообщил охранник. Милая дама пропускает вас всех по очереди через турникет и провожает мимо снующих пациентов к лифтам. Пока вы ждёте лифт, вас ублажает своей игрой, сидящая между кустов самая настоящая арфистка с самой настоящей арфой (вероятно, у неё можно заказать что-нибудь сыграть за деньги – «Billie Jean», например). Потом вы подниметесь на 12 этаж и попадаете… на крышу? Нет, конечно, вы попадаете под крышу. И от ресторанного зала вас отделяет только дверь, картоприемник и надпись «Чтобы открыть дверь, приложите карту». Необходимой карты у вас, разумеется, нет. Не паникуйте, есть ещё один способ открыть дверь: потяните за ручку – это тоже работает. И вот вы в ресторане «Доктор на крыше», который находится под крышей, но зато имеется выход на террасу. Здесь очень неплохая кухня. Цены не самые низкие, но что точно сбалансирует стоимость вашего банкета – спиртное не продаётся вообще. Но! Разрешается приносить спиртное с собой в любых количествах и качествах БЕЗ «пробкового сбора». Это уникальное предложение для Москвы (такого мне нигде не встречалось). И да, здесь ещё есть бизнес-ланчи. Всего за 650 рублей. Но вы же не потащите весь свой офис в такое место только ради обеда, правда?
Нерекламная пауза закончена.
Таганка пока считается одним из немногих мест, где можно погулять, не натыкаясь на стеклянные элеваторы. Вряд ли такая идиллия продлится долго (темпы уничтожения Москвы растут на зависть всем врагам), но пока ещё можно пошататься по недостаточно похорошевшим улочкам, заворачивая во дворики и любуясь местным народным ландшафт-творчеством.
И если кто-то вдруг захотел посидеть на берегу пруда, радуясь золоту кувшинок, то найти такое место не сложно (пока) – дом номер 3 в Аристарховском переулке. Кувшинки прекрасно вписались в модерн архитектора Леонида Васильевича Стеженского. К сожалению, только небольшая часть строений Стеженского (который понастроил в начале XX века достаточно всякого модернового по Москве) признана объектами культурного наследия (впрочем, и их далеко не всегда такой статус спасает), а этот зеленый дом и вовсе является одной из первых работ архитектора и на долгую жизнь в собянинской Москве не претендует. Но пока у вас ещё есть шанс.
Вот вам яркий пример из того же Аристарховского переулка. Дом номер 6. Памятник архитектуры, городская усадьба XIX века. И что произошло с памятником архитектуры? В 2006 году усадьба была сдана в аренду на десять лет (арендатор – ЗАО «Русская мельница») с обязательным условием безотлагательных ремонтно-реставрационных работ. Но «русские мельники» словно что-то знали и реставрацию начинать не торопились. Мытьём и катаньем здание дотащили до 2010 года, сменился мэр, сменились и обязательные условия. А потом в неремонтируемом здании произошёл пожар. Совершенно случайно, разумеется. И вот на сегодня от памятника архитектуры осталась только фасадная стена (и часть западной торцевой) одного из строений, вся территория расчищена под новое строительство. Скоро здесь появится новое, удобно, современное, красивое здание. И, конечно же, большое.
Пожалуй, под охранным статусом в переулке остались только остатки усадьбы Татарниковых: главное здание, флигель и конюшня. Как ни странно, но самое симпатичное из них – конюшня, построенная в 1884 году по проекту Николая Васильевича Розова (ваял в основном неоклассицизм и т.н. эклектику, заваренную на псевдорусском стиле и модерне, любил заказы по религиозной части). Как и положено хозяйственным постройкам, конюшня – красного не отштукатуренного кирпича, маленькая и миленькая. Была отреставрирована в 2019 году (но не властями, конечно же, а арендатором). Особенно впечатляет сохранность ворот, кирпич которых сохранил аутентичную пористость и максимально располагает к тактильной коммуникации.
А вот главное здание, построенное архитектором Юдицким Эдмундом Станиславовичем ещё ждёт своего «золотого» арендатора. Юдицкий, являясь большим поклонником модерна строил почему-то в основном т.н. эклектику, заваренную на модерне и классицизме. В результате, домики получались аккуратные, симпотные, но в то же время весьма сдержанные по своему характеру. Хотя… Если посмотреть на лепнину, украшающую главное здание усадьбы, то насчет сдержанности могут возникнуть вопросики.
Но ещё большие вопросики возникают к деревянной пристройке, которая по неизвестным причинам пережила многие каменные здания поблизости. Вы же не думаете, что старообрядческий мафиозо Татарников стал бы лепить к своему модному зданию (1895) сарай на курьих лапках? Так какого чёрта он до сих пор не снесён? Вероятно, эта будка кому-то дорога как память.
Это было северное направление, а если шагать от Таганки в обратную сторону, то есть, на юг, имеются неплохие шансы на то, что ноги вас вынесут к Новоспасскому пруду. Как бы это ни было удивительно, но пруд вырыт в 1750 году и с тех пор сохранился в почти первозданных границах, избежав осушения (на самом деле было вырыто два пруда: прямоугольный оставили, а квадратный как раз засыпали, ха-ха).
А где Новоспасский пруд, там и…
Новоспасский монастырь, конечно же. О том, что это был первый расстрельный монастырь в Москве, я уже писал в рассказе о Москве 2016-2017. Теперь пришла пора познакомиться с современной жизнью богоугодного заведения. Начинаем со стен, которые, как и основная часть всех остальных построек, влачат свое существование с XVII-XVIII веков.
Как и полагается, ворота в монастырь открыты только наполовину. Это делается специально для тех, кто хотел заглянуть внутрь только одним глазком. Но можно и внутрь заходить совершенно бесплатно.
А вот в колокольню посторонним вход закрыт совсем. Но я туда всё-таки заглянул. Одним глазком, как и полагается. Понятно, почему не пускают: несмотря на недавний ремонт, там какая-то беда с потолком. Наверное, соседи сверху залили. Манной. Или кто-то из посетителей высоты испугался… В общем, начинай ремонт сначала, осваивай бюджет на святое дело.
В качестве отдельной достопримечательности здесь имеется часовня княжны Таракановой. Не той знаменитой самозванки, что вечно страдает от крыс в застенках Петропавловки на картине Флавицкого, а настоящая, но мало кому известная. Да и сведения о том, что княжна была похоронена именно здесь, весьма условны и расплывчаты. Но выглядит часовенка скромно и благолепно – камень не кинуть.
Если честно, впечатление монастырь производит противоречивое и будит чувства весьма странные. Всё это весьма сюрреалистично выглядит: какие-то шутейные декорации рядом с аутентичными артефактами 400-летней давности; туристы, смотрящие через смартфоны на нищих прихожанок; сталинский ампир, покровительственно взирающий через стену; вонь из трапезной (Что вообще возможно приготовить с таким запахом?! Они выкопали труп княжны Таракановой и начали его тушить с подопревшим на московской жаре луком?); памятник двум мужчинам, попирающим своими животами святыню. И если он до сих пор называется ставропигиальным, то не пора ли рассмотреть заявку на переименование в духе со временем и с духом, мать его? Мужской сюрреальный Новоспасский монастырь – это звучит с заявкой на вечность.
На территории много всякого интересного можно увидеть. Например, удалось понаблюдать за таинством. Иначе я это никак назвать не могу, ей богу.
И даже колокольня добавляет сюрреализма своей необычной конфигурацией. Если совсем кратко рассказать историю строительства, то начали её строить в середине XVIII века, потом у Екатерины II деньги на такие глупости закончились, и два построенных уровня пару десятилетий забавляли прихожан своей анархо-синдикалистской бессмысленностью. Даже стиль никто толком не мог определить – что-то типа едкой смеси уже прижившегося на Руси барокко со вторгающимся новомодным классицизмом (если хотите – екатерининским или просвещённым классицизмом). К концу столетия мозгов у владычицы стало явно меньше, а денег на шалости – в обратной пропорции. Тут и вспомнили про недоколокольню. И в 1785 году зодчие победно рапортовали об окончании строительства барочной колокольни. А нам, потомкам, досталась не только оригинальная колокольня, но бонусом к ней – инфографика, наглядно показывающая, как выкристаллизовывалось отношение авторов колокольни к своему детищу. Обратите внимание на колонны. Второй уровень – гладкоствольные, тосканские, с простой капителью, количество «шашечек» компромиссно сведено к минимуму. Третий уровень – о, там уже гладкоствольные ионические колонны с характерными завитушками, рады стараться. Четвертый уровень – гуляй, рванина! – коринфские колонны распустили свою листву, чтобы всё было по красоте. Ну и пятый – уже совсем барокко-барокко: характерное прямоугольное завершение с закругленными углами. И вазоны на четвертом и пятом уровнях, без которых барокко – никуда. Наш путь устремлен вверх от просвещения к насыщению. Жаль, что высота строения упёрлась в «потолок» (выше колокольни Иоанна Великого – 81 метр – строить колокольни на Руси запрещалось), а то можно было бы плавно перейти в рококо.
Сюрреализм – это, конечно, весело, но здесь ещё достаточно места для печали. Ну, для грусти, по крайней мере. На территории монастыря был концлагерь, здесь проводили массовые расстрелы, но есть ли хоть малюсенький мемориал памяти невинно убиенных? Нет, его нету. Зато есть нелепейший памятник династии Романовых (установлен на 400-летие дома Романовых в 2013 году). Выглядит он примерно так: в игривых позах полуразворотом друг к другу стоят первый и последний Романовы, животами припирая меж собой икону Богоматери, словно бы говоря ей: так не достанься же ты никому! В чем смысл этого памятника на территории православного монастыря? Нет Романовых – нет и веры? Или, мол, вот мы выталкиваем церковь следующему царскому двору, кто подхватит эстафетную икону? Тогда, по идее, напротив них сейчас должны стоять Путин с Медведевым, что ли?
И самое поразительное, что эту чудо-скульптуру сваял НЕ Церетели!!! Разумеется, для двух царей нужно было найти двух скульпторов, и они нашлись – Денис Стритович (везде идентифицируемый как скульптор-монументалист, ахаха) и Андрей Голубев (особенно доставила фраза из статьи о нём: «За плечами мастера — несколько крупных монументальных проектов»). Монументалисты, кароч. У меня не было сил щёлкать это крупное монументальное произведение с лица и с серьезным лицом. Поэтому монументальная фотография «Так начиналась Триединая Святая Русь», на которой Михаил Фёдорович и Преображенский собор стоят, соприкоснувшись головами (зачеркнуто) маковками, получилась буквально с жопы.
Преображенский собор внутри кажется тесным, каким-то узким и душным. Золота, конечно, много, но хотелось бы не только света и цвета, но ещё и отношения человеческого. Так как помещение тесное, а народ трётся достаточно активно, то пыль практически не оседает, а вьётся в доступном пространстве аки души безгрешные. И рисуют лучи света затейливые знаки, словно бы Господь Наш Всемогущий хочет что-то сказать, но не может, поэтому пытается подать сигнал «на пальцах». Я только было начал крутиться, чтобы расшифровать Божье послание, как ко мне подскочил мужик в помятом профсоюзном костюме и сообщил, что здесь нельзя фотографировать. Дальше состоялся вот такой диалог:
- Хорошо, понимаю, что нельзя. Но почему именно нельзя?
- Не знаю.
- Я спрашиваю, чтобы устранить эту причину. Так почему нельзя здесь фотографировать?
- Не знаю. Владыка не позволяет.
- Могу предположить, что владыка этого заведения не разрешает фотографировать людей, дабы не вторгаться в их личную жизнь. Давайте поступим так: я на ваших глазах сфотографирую потолок, по которому люди, к счастью, не ходят, после чего мы расстаёмся, пожав друг другу руки.
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ (монолог Паркера): Отчего люди не ходят по потолку! Я говорю: отчего люди не ходят по потолку так, как пауки? Знаешь, мне иногда кажется, что я паук. Когда стоишь под потолком, так тебя и тянет взбежать на него. Вот так бы разбежался, опустил руки и прилип. Попробовать не́што теперь?
С самым невинным видом я присел и направил объектив вверх…
Невольно вспоминается фильм «Люди в чёрном» и безапелляционное «Сахару! Ещё!» Иногда самые обычные люди по каким-то причинам кажутся страшнее, чем инопланетные монстры (или они такие и есть?). Так что не обессудьте: что получилось, то получилось.
Хотелось чего-то свежего, хотелось воздуха. И мы вышли из здания собора на улицу. И пошли мимо трапезной. И уже не хотелось ничего, кроме как уйти по возможности дальше от этого благословенного амбре. А по внешнему виду и не скажешь, что там находится цех по сушке куриных лапок, а на центрифуге выгоняют экстракт желчи летучей мыши.
И всегда в таких случаях на помощь приходят лужи и фонари – идеальное средство отвлечься. Надо будет как-нибудь собрать все фонари в одну большую фонарную кучу, что ли… А заодно – все лужи в одну большую лужу.
Ну и последнее (по очередности, но не по интересу) развлечение в монастыре – остатки некрополя, который был на территории монастыря. В 20-е годы прошлого века большевики кладбище разобрали буквально по косточкам, т.к. подобное нерациональное использование территории казалось новой власти неразумным и откровенно мешало созданному на территории монастыря концлагерю (перепрофилированному со временем в исправительно-трудовой лагерь). Зато сейчас все эти сохранившиеся надгробия, кресты и плиты, сваленные под монастырской стеной, выглядят, как нуарная выставка уничтоженной техники противника. Вот вам после просвещенного классицизма и праздного барокко ещё один стилевой поток – настоящая хтоническая русская готика.
На этом экскурсия для нас была закончена, а настоящие туристы продолжали колготиться вокруг памятников и пограничных будок. Туристические автобусы покорно стояли на привязи за стенами монастыря под присмотром своих погонщиков. Или, наоборот.
Но все эти инсинуации, конечно же, не являются никакой правдой-истиной. Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии. А ещё лучше – вообще с другого берега.
Чем ещё запомнился московский июнь третьего лета войны? Конечно, велосипедом. Но об этом как-нибудь потом.
Comments